истории из России - ЛЕХА-ВОЛОНТЕР

Навыдуманные истории из России

ЛЕХА-В0Л0НТЕР

Швиду Леха совсем не Илья Муромец, но силен характером, силен. Хоть бы махонький стакашек по великому празднику принял. Куда там! И не уговаривай. Он и телевизора чураться стал: «Сплошная реклама, веселуха да криминал - чево их глядеть. Тьфу!». И с прессой нонешней Леха не в ладах: «То же самое, что и в телевизоре, только на бумаге напечатано». Но Леха читает. Нет, не газеты, конечно, Пастернака читает. С трудом понимая ранние стихи поэта, Леха иногда подзывает свою жену Таисию и декламирует:

Февраль. Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит.



Ни сам чтец, ни его разлюбезная Таенька никак не вообразят, что за «грохочущая слякоть» и отчего она «весною черною горит», но соглашаются: красиво!

— А вот, вот еще. Послушай, — подергивает Леха рукав жениной кофты.

Он уже задрал подбородок, приготовился. Синие под белесыми ресницами глаза сияют... Леха набирает полную грудь воздуха:

Где пруд, как явленная тайна,

Где шепчет яблони прибой,

Где сад висит постройкой свайной

И держит небо пред собой.

Долго молчит. Оба молчат. А затем:

— Таюшка, ты только  представь: «Где сад висит постройкой свайной...».

Это ж надо! Ах, ты!

Таисия улыбается:

— Ты что, наизусть их заучиваешь?

— Не-а, — простодушно откликается Леха, — они сами запоминаются.

По зарумянившемуся личику жены блуждает хитрющая улыбка.

— Ты чего, Тай?

— А ничего. Свое прочти, давно не слыхала.

— Да ну-у, - конфузится Леха. - Опять смеяться будешь... Как в прошлый раз.

— Не буду смеяться. Обещаю. Сегодня не буду.

Леха вздыхает, скребет затылок.

— Ну, слушай:

Ты рядом со мною, но стала ли ближе;

Ведь не дозовусь тебя, не докричусь.

Как сад утопает в цветении вишен,

Так я утопаю в смятении чувств.

— Ну, как?

— Неплохо. Но, позволь узнать, ты кому это не докричишься? Выкладывай! Живенько.

Таисия трясет «поэта» за плечи, а у самой игривые бесенята мелькают во взоре.

— Тая, это же моя лирическая героиня, оправдывается Леха.

— Да я твоей лирической все космы повыдергиваю,— наезжает супруга.

- И твои смятенные чувства вот этой скалкой мигом в порядок приведу!

Ругает, бранит, а саму смех душит. Чудно! А ведь обещала не смеяться, обе-ща-ала. Поди пойми этих женщин. Леха спохватывается: «Ох, мне надо бежать!».

Не зря на деревне говорят: «Нельзя ему сидеть - шило в одно место вставлено». А Лехе и вправду муторно без дела. И торопится он к двум немощным бабулям-сестрицам: старшенькой Ефросинье Потаповне, которой нынче девяносто «с гаком», к младшенькой Алене Потаповне - восьмидесяти годов по метрике. Живут старушки одни. Изредка, по хорошей дороге, их навещают городские родственники: огород уберут, дров наколят, в избе приберут... Когда были резвые - сами управлялись. А теперь. .. Вот Леха и помогает им. До нынешней осени за старушками приглядывала  моложавая женщина, да и та в канун «конца света» в город подалась. Вот Леха и впрягся: то воды натаскает, то за хлебушком-маслицем сбегает в сельмаг, то еще какое дело справит. Жалостливый он.

Ефросинья Потаповна, старшенькая, сказала Лехе: «Спасибо, Ляксей, что решил нам, каргам трухлявым, подсобить. Ты, милок, навещай нас, когда хлебушек привозят - в среду да в воскресенье, чего кажный день мыкаться будешь! Мы старые, много нам не надо, абы живую душу увидеть, покалякать».

Тут же к Лехе и прилипло: волонтер. Ну какой он волонтер! Волонтеры денег за работу не берут, а ему баба Фрося каждую неделю сотенную тычет: «Возьми, а то обижусь!». Да еще клюкой фозит. Поди откажись тут.

И Леха решил схитрить: сделает дело — шмыг за дверь и наутек. В условленный день приходит, и, как ни в чем не бывало: «Здрасьте, бабуленьки! Какие планы на сегодня?» А ему: «Что ж ты, детка, сбег надысь, денежку не взял?»

— «Как не взял, взял ведь, -клянется Леха. - Запамятовали вы». А Потаповна: «Не обманывай старую, меня вот только глаза да ноги подвели, а слух и память -дай Бог каждому! Знаешь, что я тебе скажу, парень: нонче и прыщ на носу задарма не вскочит. Так что бери заработанное, не кочевряжься, не то уволю».

«Не уволишь, Ефросинья Потаповна, не уволишь, -мыслит Леха. - Я тебя все равно перехитрю».

Теперь, делая покупки, он «отстегивает» от своего жалованья: то конфеток наберет, то консервы какой, то сосисок-серделек прикупит... Бабушки удивляются:

— Ох, сколько притащил! Вроде и не по деньгам...

— Так скидки же, вот я и того... — не моргнув глазом, отвечает Леха. - Пока опять не подорожало.

Странный он какой-то... Ну, вот, взять, к примеру, его собственное подворье. Додумался ж плетнем обнести! Говорит, лишь бы козы палисад с цветками не тревожили. У людей глухие заборы из досок, шиферные, а то и вовсе кирпичные с острющими пиками поверху - мухе не сесть
Пил когда-то Леха горькую, было дело. Л в одночасье сказал себе, как отрубил: отныне ни капли, ни росинки маковой!

И вот десяток лет к рюмашке - ни губой. За -одно и курево от себя отфутболил. - поранится. А у Лехи... Чудак-человек! Приглядишься - красиво получилось: ровненько, палочка к палочке, и невесомо как бы. Мастер! Городские даже фотографировались у Лехиного плетня.

Морозно еще нынче во дворе, с ветерком еще, аж сквозь ватник пробирает. Однако же, считай, перезимовали. Солнышко во-он куда вскарабкалось: в полдень пригреет.

Взгромоздясь на табурет, Леха приколачивает тонкие пласты сала на шкурке к дощатой стене веранды - харч синицам и прочей пернатой мелочи. Прибивает высоко, так, чтобы и коты не достали, и самим из окошка было видно. Любит Леха птичек, нравится ему глядеть на них, и Таечка тоже любит. Рядышком стоит, советует:

— Леш, мелкими бы гвоздочками прибил, зачем большие тратишь...

Леха знаками, словно глухонемому, принимается объяснять жене, зачем «тратит» он драгоценную семи-десятку: то руками помашет и подпрыгнет, то присядет и вновь «взлетит»...

— А-а! - говорит Таисия,

— значит, чтоб птицам сидеть было на чем.

Идет Леха-волонтер домой, издали поглядывает на свою веранду. Атам, на гвоздиках с сальцом, синички копошатся - выцвинькивают, будто фантики цветистые порхают: одна склюнет кусочек, слетит, другая усаживается, третья. Пируют! И у самого Лехи затенькает, по-птичьи защебечет в душе, и так хорошо ему станет!

P.S. Герои моего рассказа живут и здравствуют в нашей деревушке. А Леха и в самом деле мужик интересный.

Адрес: Хотину Владимиру Петровичу, 307178 Курская обл., г. Железногорск, ул. Мира, д. 57/3, кв. 72.